Цитаты http://jeeq2.ru/2008/10/31/koordinaty/
Найдено мной в процессе глубинного гугления Интернетов (гугль, кстати, жжот, предлагая мне поискать «координаты ДОМОВ КаУР», бггг).
Updated 29.05.2009, special thanx to spacelibra
N60 08 387 Белоостров
E30 01 895
N60 06 788 Сестрорецк
E29 58 322
N60 06 636 Сестрорецк, ОрПК
E29 58 423
N60 11 470 Садоводство между Белоостровом и Медным Заводом
E30 04 423
N60 12 972 Медный завод, дот «Алмаз»
E30 07 813
N60 12 853 Медный завод, трехамбразурный пулеметный дот
E30 07 786
N60 12 847 Медный завод, трехамбразурный пулеметный дот
E30 07 545
N60 18 740 Елизаветинка, электростанция
E30 15 840
N60 23 217 Грузино
E30 27 436
N60 24 777 Васкелово
E30 26 221
N60 27 422 Орехово
E30 13 972
N60 30 328 SJ-5 «Миллионный»
E29 04 299
N60 30 461 SJ-4 «Форт Поппиус»
E29 05 191
N60 30 757 SJ-6 Командный бункер
Е29 05 021
N60 30 637 SJ-2 Дот артподдержки
Е29 05 115
N60 30 206 Sk10 «Червонец»
E29 01 583
N60 30 160 Sk2
E29 00 141
N60 30 493 Sk17 «Иинес»
E29 02 480
N60 30 517 Sk11 «Пелтола»
E29 00 303
N60 30 330 Sk5
E29 01 038
N60 30 735 Sk16
E29 00 587
N60 30 790 Sk12
E29 01 015
Salmenkaita (обозначения дотов – условные, точного соответствия не нашел)
N60 38 513 Ma-1
E29 35 355
N60 38 522 Ma-2
E29 37 445
N60 38 547 Ma-3
E29 37 494
N60 39 018 Ma-4
E29 37 347
N60 39 096 Ma-5
E29 37 096
N60 39 038 Ma-7
E29 37 228
N60 38 583 Ma-8
E29 38 075
Taipale (батарея Каарнайоки)
N60 41 280 Ангар
E30 25 061
N60 41 202 Орудие 1
E30 25 224
N60 41 159 Орудие 2
E30 25 075
N60 41 243 Орудие 3
E30 25 035
N60 41 255 Орудие 4
E30 25 126
N60 31 439 Le-6
Е29 12 064
Надеюсь, этот список еще пополнится.
Спасибо за ответ!
Думаю что проблема может быть связана с формой записи(вобщем погрешность по известным точкам составляет метров 300-500 ,это слишком много)
Например
Артиллерийский ДОТ «Алмаз».
N60°12’58.30″N
E30° 7’51.46″
Что полностью совпадает с такой записью (градусы с десятичной точкой)
N60.2169
E30.13096
Подскажите у Вас
N60 12 972 Медный завод, дот “Алмаз”
E30 07 813
это значит (60 градус и 12.972 минуты с десятичной точкой?)
N 60 12.972
E 30 07.813
или еще варианты? (60градус-12минута-и 972 секунды????не может быть)
дот в перемяках
http://wikimapia.org/8841168/ru/ДОТ-3х-амбразурный-одноэтажный-БРО-Перемяки-КаУР
60.3718605N 30.4755592E
экскурсии по 900 руб http://vkontakte.ru/club1979354
A5 – N60º20’42.1’’ EO30º12’58.0’’ — мост через ручей. Название не нашел, карта слишком крупная, т.к. на дороге много усов, то даю для ориентировки направления.
A7 – 56m N60º21’45.1’’ EO30º21’29.3’’ – ДОТ на берегу разлива Грузинки. Там мы спасли собачку. В общем конструкция та же, 2 этажа. Внизу в одной из стенок даже кран есть умывальный. Рядом с ним на западе метрах в 500-600 стоят еще ДОТы (есть на карте around.spb.ru), добраться до них трудно т.к. там интенсивно строятся участки и все перегорожено заборами. К озеру тоже трудно добраться.
http://makiaveli-g.narod.ru/bike_kaur220407.html
Обалденные фотки с елизаветинского полигона
http://vkontakte.ru/album-1979354_108105107
Керро
4-амбразурный пулеметный дот 60°19’10″N 30°16’45″E
4-амбразурный пулеметный дот 60°19’8″N 30°16’39″E
ОРПК 60°19’28″N 30°16’55″E
ДОТ 60°19’34″N 30°16’37″E
Артиллерийский ДОТ фронтального огня 60°19’14″N 30°16’13″E
4-амбразурный пулеметный ДОТ 60°19’11″N 30°16’0″E
2-амбразурный ДОТ 60°19’42″N 30°17’3″E
ОРПК 60°19’10″N 30°15’19″E
5-амбразурный пулеметный ДОТ 60°18’42″N 30°15’6″E
Елизаветинка
ДОТ 60°17’36″N 30°13’47″E
4-амбразурный пулеметный ДОТ 60°17’21″N 30°14’14″E
Бл-116 60°16’57″N 30°14’19″E
ТОТ 60°16’49″N 30°14’3″E
В нее нас ведет сталкер. Его зовут Антон Коломицын. Ему 40 лет, он худой, поджарый и может спать на снегу, без костра. В минус 30. В поисках приключений он побывал в 26 регионах России. Это его образ жизни. На адреналине. Он идет так быстро, что мы с экспертом по атомным проектам Экологического правозащитного центра «Беллона» Алексеем Щукиным то и дело отстаем. Антон легко ныряет под наклонившиеся деревья и на ходу рассказывает.
– В укрепрайоне 230 ДОТов. Он протянулся по старой финско-советской границе от Финского залива до Ладоги. Входил в «Линию Сталина». В 1993 году военные отсюда ушли и бросили все оборонительные сооружения на произвол судьбы. А внутри ДОТов, капониров осталось до фига самого разного железа. В них постоянно бывает много людей – дети с окрестных садоводств, «геокэшеры», поисковики, грибники, «фортификаторы», «металлисты». «Металлисты» спиливают все, что могут там, куда можно подъехать на машине. Очень часто лазал по ДОТам и я. Много лет. И только 22 января догадался замерить уровни радиации. Мой дозиметр ИРД-02 способен регистрировать не только гамма-, но так же альфа- и бетта-излучение. Когда я увидел, что при замере радиационного фона, он зашкаливает за пределы измерения по альфа-излучению, решил срочно написать в «Беллону». Ведь нужно бить тревогу!
Щукин держит включенным профессиональный дозиметр-радиометр МКС-01 СА1М. Прибор мерно пощелкивает. Если он уловит скачок гамма-фона – щелчки участятся. И тут же приятный женский голос предупредит «Внимание!» – если гамма-фон будет от 60 до 120 микрорентген в час (мкР/час). А уж если голос скажет: «Опасно!», значит гамма-излучение уже выше, чем 120 микрорентген в час. И на экране выскочат соответствующие цифры.
Сталкер и Щукин стоят у входа в ДОТ. У Щукина встревоженное лицо – дозиметр уже не мерно щелкает, он заходится от щелчков. Мы еще не вошли внутрь, а гамма-фон уже повышен. Что же будет внутри? По спине бежит холодок. Включаем налобные фонарики. Я дополнительно включаю мощный охотничий. Заходим в тесный ДОТ. Дозиметр стрекочет как оглашенный. Проходит минута и приятный женский голос сообщает:
– Два и три десятых миллирентген в час. Опасно!
– Мужики, работаем быстро. И быстро уходим. Тут худо. Нормальный фон – 15-20 микрорентген в час.
Переключает прибор в режим замера альфа-излучения. Подносит его станку, где стоял пулемет «Максим». Над ржавыми железками полукруглый бетонный выступ. На нем металлическая пластина. С нее лохмотьями свисает светосостав постоянного действия. Дозиметр сходит с ума. Свечу фонариком на пол. Прямо под пластиной пол усыпан ошметками светомассы. Дозиметр показывает – 30 000 альфа-частиц в минуту с квадратного сантиметра.
– Это предел его измерения альфа-частиц – быстро говорит наш эксперт. – Всё, валим!
Выскакиваем из опасной зоны, отходим метров на двадцать. Жадно закуриваем.
– В этих ДОТах практически все «светит», – предупреждает сталкер. – Ничего нельзя касаться. Я вчера был в ДОТе на Лемболовских высотах, рядом с комплексом «Лемболовская твердыня». Случайно схватился за металлическую ручку на пулеметном станке. Потом замерил перчатку – 1500 альфа-частиц.
– А зачем воякам этот опаснейший СПД понадобился в ДОТах? – спрашиваю я. – Ведь от часов со светящимися точками рядом с каждой цифирькой, лупит около шести тысяч микрорентген в час. А тут пластины шириной сантиметров в сорок и длиной в метр. Да еще СПД не пожалели – ведь миллиметра в два толщиной намазюкали.
– Да кто ж теперь скажет, – тянет Антон, дымя как паровоз. – Я наводил справки, говорят – какие-то опыты вели. Было это в начале 60-ых. При модернизации ДОТов. Как версия – на эту металлическую пластину прикрепляли тонкую бумагу, на которой были нанесены цели, с указанием расстояния. Чтоб пулеметчик быстрее мог начать стрельбу. Свет в ДОТы давали по кабелям от подземной электростанции. А в тех, куда кабель дотянуть не смогли, СПД использовали как подсветку. Но это – версия. Вся информация по укрепрайону до сих пор засекречена. Сколько из 230 ДОТов в «грязи» еще предстоит узнать.
Из досье «Беллоны.ру»: До 1970-х годов на шкалы различных приборов наносился светосостав постоянного действия (СПД), содержащий соли Радия-226. В отличие от фосфора такой состав светился десятилетиями, постепенно теряя яркость. Область применения была разнообразна: часы, компасы, авиаприборы, вольтметры, амперметры, манометры, тумблеры, прицельные приспособления, шкалы в военных установках, новогодние игрушки, настенные картины и др.
Поскольку по химическим свойствам Радий-226 похож на кальций, то, попадая в организм, он накапливается в костных тканях, вызывая рак костей. Это долгоживущий элемент (его период полураспада составляет 1600 лет). Кроме рака костей, радий вызывает такое заболевание, как анемия, поскольку он воздействует на костный мозг.
СПД может иметь разные оттенки, но чаще всего преобладают желтые. В полнейшей темноте приборы с покрытием СПД 60-х годов выпуска все еще продолжают светиться.
«Фонят» сильнее всего те приборы, где СПД нанесено больше всего. Как видим, это шкалы измерительных приборов (выдают более 6000 мкР/ч). На расстоянии в полтора метра фон уже практически в норме.
Следует отметить, что при распаде Радий-226 выделяет радиоактивный газ Радон-222, который легко попадает в легкие.
ДОТ у ручья Ядки
Вчера вместе со сталкером Антоном и экспертом Щукиным мы вновь поехали в Зону. Дот №66 стоит на склоне у ручья Ядки. Его пулеметы должны были простреливать всю долину ручья, грунтовую дорогу, мост на ней и шоссе. Метрах в пятидесяти от долговременной огневой точки расположено садоводство «Марс». И ясно, что летом мальчишки и девчонки садоводства днюют и ночуют в этом притягивающим как магнит месте. Хороший знакомый Антона, узнав от него, что в ДОТе бешеные уровни радиации, схватился за голову: я же туда не раз детей водил.
Наш эксперт Алексей Щукин на этот раз экипировался, как положено, – на нем респиратор. Мы со сталкером полезли в опасный ДОТ без них. Ну, конченые идиоты. Здесь СПД с металлической пластины и не думал падать. Замеры показали, что гамма-фон внутри долговременной огневой точки – 23 миллирентгена в час. При замере альфа частиц дозиметр дошел до предела измерения – 30 000. Страшно представить, какая катастрофа разразится, если какой-нибудь пацан решит эту пластину содрать и привезет домой, в Питер. И сам получит смертельную дозу и всех друзей, которым похвастается – «во какая военная штука, должна светиться», переоблучит. И квартира вся «засветит». Ручей оправдает свое название.
Выскочили мы из ДОТа очень быстро. Отошли на безопасное расстояние, и я попросил Алексея Щукина прокомментировать уровни радиоактивного загрязнения.
– 23 мР/час – в 1000 раз больше естественного фона. По альфа частицам – зашкал прибора – более 30 000 частиц/кв см*мин. Опасно для всего живого.
В этот же день мы обследовали еще один ДОТ. Его номер 61. Он находится рядом с домом по улице 16 аллея СНТ «Аист». Владельцы дома используют долговременную огневую точку как погреб. Алексей Щукин и сталкер Антон провели замеры.
– Тут все чисто, – сказал Алексей Щукин. – Все объясняется просто. В ДОТ был подведен кабель. Я видел довоенные плафоны.
– Слава Богу, – сказал хозяйка дома Людмила Абакумова. – А вам, ребята, спасибо большое. Успокоили.
«Эти уровни смертельно опасны!»
В этом уверен Юрий Щукин. Много лет он возглавлял Комиссию радиационного контроля. Комиссия радиационного контроля Ленгороблисполкомов (КРК) закрыла регион от поступления чернобыльской «грязи».
– Они смертельно опасны! В Нормах Радиационной Безопасности (НРБ 99/10) прописано, что даже на поверхности в рабочих помещениях, где профессионалы и те пребывают временно, должно быть не больше сотни частиц, а тут 30 тысяч, а раз прибор больше не может замерить – там больше. Намного. Но это внешнее излучение, вся проблема в том, насколько СПД сыпется, самое главное – составляющая аэрозолей, не фон альфа-частиц. Для того чтобы понять, насколько велика опасность, надо было взять мазок с поверхности пола, механизмов в ДОТе. Слегка намочить ватку и провести по поверхности, потом провести замер. Ту цифру, которую покажет прибор, специалисты называют «снимаемое загрязнение». Вот оно – самое страшное. Каждый, кто к механизмам прикасался, перенес это загрязнение на кожу ладоней. И если это попадет в желудок, вот тут начнутся большие проблемы со здоровьем.
– Рядом с этим ДОТом, буквально в 50 метрах стоят дома садоводства, поэтому в ДОТе часто бывают дети, ну как же – такое приключение, старый ДОТ, железяки, которые можно покрутить. Сталкер Антон крутил при мне рукоятки принудительной вентиляции ДОТа. Она гудела. Рукоятки были ржавые. Какой соблазн для пацанов.
– Я про это и говорю – если это загрязнение снимаемое, если СПД уже разрушилось, специалисты называют это – радий поплыл, вот это уже страшно. Гамма-фон 23 миллирентгена – это очень нехорошо, но это не смертельно.
– Вы говорили, что было постановление правительства СССР об изъятии приборов с СПД. В том числе и в министерстве обороны. Это было в 70-ые годы, я брал у Вас интервью в 1989 году, и Вы говорили, что военные выполнили требование постановления чрезвычайно небрежно.
– Это было в 70-ые годы. КРК пришлось проводить спецоперацию на Балтийском военном флоте, на нем вспомогательные суда все были старые, в машинных отделениях у них было много приборов с СПД. И КРК занималась их изъятием. Эта большая операция длилась три года. И все офицеры прекрасно понимали опасность СПД. Прекрасно все знали. И администрация города высказала командованию БФ своё «фэ». После выхода постановления правительства офицеры министерства обороны стали приборы изымать, но так халатно, что тысячи приборов попало на свалки. Так образовались мощные пятна радиоактивной грязи. Мы изымали эти приборы по школам, Дворцам пионеров, кружкам юных моряков.
– Как вы расцениваете то, что в 1993 году военные уходили из Карельского укрепрайона и не сняли металлические пластины с СПД? В этом есть признаки халатности? Служебной недобросовестности?
– Конечно, есть.
– А если ребенок побывал в таком брошенном ДОТе. Да не раз, не два, не три – как это может сказаться на его здоровье?
– Это будут страшные последствия. Военные должны проводить тотальную проверку всех, кто живет рядом с такими ДОТами, вычислять, кто мог попасть в них, но не живет в садоводствах. Зоны вокруг радиоактивных ДОТов должны закрываться, и нужно проводить дозиметрическое обследование всех и вся. Мы в свое время на полтора года задержали открытие нового корпуса военного училища на улице, параллельной Московском проспекту. В корпусе старого училища были пятна «грязи» от приборов с СПД, стекол на них не было, светосостав стал осыпаться, курсанты на подошвах растащили эту «грязь» по коридорам старого училища, а потом и нового. И мы потом эту «грязь» отмывали. Очень тяжелая, муторная работа. И здесь будет такая же. Ведь «грязь» могли растащить по дачам, домам, квартирам в Петербурге.
Но наш корреспондент Виктор Терёшкин обнаружил, что два «светящихся» ДОТа – № 66 и № 93 в техзадание, которое разрабатывал «Росатом», не вошли. Не вошли в него и 15 ДОТов, в которых сталкеры-«кауроведы» обнаружили очаги радиоактивной «грязи».
В начале октября «БЕЛЛОНА» опубликовала материал «Линия Сталина»: в дезактивированных ДОТах Карельского укрепрайона обнаружены участки с альфа – излучением». В нем рассказывалось, что в трёх уже дезактивированных ДОТах наш корреспондент обнаружил участки с повышенным альфа-излучением. В Госкорпорации «Росатом» решили провести новое обследование этих ДОТов и дезактивацию в них именно «альфа-грязи».
В тот хмурый ноябрьский денёк я шагал к этому ДОТу, будучи в полной уверенности, что уж он-то был дезактивирован в числе первых. Тем более что стоит не в глухом лесу, а в двухстах метрах от автобусной остановки 27 километр Приозерского шоссе, в пятидесяти метрах от домов садоводства «Кордон». Шел от автобуса с попутчицей, Любовью Ивановной, она живет в садоводстве «Марс», рядом с «Кордоном». Рассказал о том, какие бешеные уровни радиации были в «грязных» ДОТах.
– Ой, – удивилась она, – а мы ничего об этом не слышали. Я с детьми часто у них бывала, грибы собирали, даже на крышу одного залезали. Хорошо, что внутрь не заходили. Нас, садоводов, о том, что они радиоактивны, никто не предупреждал.
Зашел в КПП охранников «Кордона». Охранник Игорь, импозантный – очки, усы подковой – о том, что ДОТы радиоактивные, знал. И дезактиваторов в садоводство пропускал. Разъяснил мне:
– Это финские вояки наносили в этих бетонных бункерах светящуюся радиоактивную краску, ведь это же ДОТы линии Маннергейма!
В то, что линия это наша, что это Карельский укрепрайон, который тянулся вдоль границы, прикрывал ее, Игорь не поверил. И чем больше я ему объяснял, фактов приводил – тем подозрительнее он на меня смотрел.
– Да я сам внутри ДОТа, что стоит в садоводстве «Марс», надписи на немецком видел! – сразил он меня железобетонным доводом.
И зашагал я дальше, стал спускаться к ручью Ятки по улице Сиреневой, посматривая на экран навигатора. Вспугнул черного дрозда, что рябину клевал, он негодующе заквохтал. Вспомнил, как пересохло от страха в горле, когда услышал бешеное щелканье нашего редакционного дозиметра-радиометра в тот февральский день 2017 года, когда зашли мы в 66-ой ДОТ вместе с экспертом «Беллоны» Алексеем Щукиным и сталкером Антоном Коломициным. Именно он в том феврале и поднял тревогу – ДОТы «светят».
У меня и потому не было сомнений, что ДОТ № 66 уже дезактивировали, что в том феврале про этот опасный ДОТ выдали в эфир сюжеты сразу несколько питерских телеканалов. К нему примчались представители МЧС, природоохранной прокуратуры, муниципальные власти. Все, кто приезжал, убедились, что в ДОТе опаснейшие превышения уровней радиации. Наша редакция писала о ДОТе № 66 запросы во всевозможные инстанции. Писали главе Всеволожского района и губернатору Ленобласти. В Главное Управление МЧС по Ленобласти и в Комитет по природным ресурсам, Управление Роспотребнадзора и в Министерство обороны России. И в Общественную палату России тоже. Они наше обращение отправили в Министерство РФ по делам ГО и ЧС, в Минприроды, Главному санитарному врачу РФ. Замминистра обороны РФ. В Федеральную службу по надзору в сфере природопользования.
И ответы мы, конечно, получали. Из Управления МЧС сообщали, что в указанном нами ДОТе двери заварили, доступ прекратили по решению природоохранной прокуратуры. В некоторых ответах нас уверяли, что никакого превышения радиационного фона на дорогах, автобусных остановках и рядом с ДОТами не наблюдается. Местные и областные власти напирали на то, что все жители об опасности радиоактивных бункеров предупреждены, всюду в садоводствах повешены объявления. Особенно запомнился ответ командующего войсками Западного военного округа генерал-полковника Андрея Картополова. Из него следовало, что ДОТы Карельского укрепрайона не являются объектами Минобороны и не состоят на учете в управление войск радиационной, химической и биологической защиты (РХБ) округа как радиационно загрязненные объекты. Да и расположены они в лесу, вдали от населенных пунктов и дорог, тем самым не предоставляют опасности для населения. Но в случае обращения правительства Ленобласти, войска РХБ защиты выделят специалистов для обследования оборонительных сооружений.
Как только подошел к ДОТу, с изумлением увидел, что никаких следов дезактивации нет. Все так же ветви черемухи завешивали противоштурмовую решетку на входе. На ней висела все та же табличка с предупреждением о радиационной опасности. Старая сигнальная лента уже истлела. Остались лишь ее кусочки на земле. Натянул я бахилы, респиратор, пластиковые перчатки. Включил дозиметр и налобный фонарь. Потянул к себе противоштурмовую решетку. Не открывается. Всего лишь в одном месте прихвачена сваркой. Сломать такую заваренную петлю не составит большого труда для сборщиков металлолома. Понятно, что шкала, густо покрытая светосоставом постоянного действия, осталась на своем месте, несмотря на все победные реляции о дезактивации. Все так же осыпается светосостав с радием-226 на пулеметный станок и бетонный пол. Еще больше насыщая воздух внутри ДОТа радиоактивными аэрозолями с альфа- и бета-частицами. А объем этой железобетонной коробки мал, ветер ее не продувает, и это особенно опасно.
Провел я замеры у входа в бетонную коробку, просовывая руку сквозь противоштурмовую решетку над полом – не вынесли ли на ногах радиоактивную «грязь»? Превышений не было. Охранник Игорь дал мне телефон председателя СНТ «Кордон» Виктора Власова.
– В этом ДОТе я лично в начале февраля 2017-го натянул сигнальную ленту, – возмущенно говорил он. – Чтобы хоть как-то дать понять садоводам – сюда входить опасно. Решетка была открыта. В этом же феврале приехала группа на снегоходах, их было человек 30, из Агалатовской администрации, очень крутые. И заварили решетку. С тех пор никто там ничего не делал, никакой дезактивации не проводил!
Позвонил Светлане Костиной, заместителю главы муниципального образования Агалатовского сельского поселения, она отвечает за защиту населения и территории от чрезвычайных ситуаций. Костина о том, что в их районе идет к концу дезактивация «грязных» ДОТов, услышала впервые. Когда я ей рассказал – только что побывал у «грязного» 66-го ДОТа, в нем дезактиваторы не работали, он по-прежнему опасен, заявила:
– Я думала, что из ДОТов давно все вывезено, вычищено. Никак не думала, что оттуда может что-нибудь опасное выделяться. Ведь кто-то за это должен отвечать? Это же военные объекты!
Пришлось объяснять Светлане Костиной, что Министерство обороны все эти сооружения стряхнуло с плеч своих в далеком 1993 году. И теперь вся ответственность за них лежит на муниципальных властях.
Кому и как еще нужно доказывать, что ДОТ № 66 останется опасным 1600 лет, что еще нужно сделать журналистам, сталкерам, чтобы этот ДОТ перестал быть невидимым для районных и областных властей, всевозможных министерств и ведомств?
Сталкер Михаил Башнев два года обследует все ДОТы вместе со своим другом Кириллом Голубевым, они весь этот укрепрайон с дозиметрами обошли, подсказал мне, что у 66-ого ДОТа есть два близнеца – таких же одноамбразурных ДОТа – № 67 и № 93. В 2017 году оба сталкера побывали у 67-го, но противоштурмовая решетка была закрыта на здоровенный амбарный замок. И внутрь им попасть не удалось. ДОТ кто-то из садоводов приватизировал. Вполне вероятно, что в нем точно так же, как и в 66-ом осталась шкала со светосоставом, сделал вывод Башнев. Такая же, как и в ДОТе № 93.
Я стал изучать список из 54 ДОТов, вошедших в техзадание «Росатома». Ни 66-го, ни 67-го, ни 93-го в нем не было. Тут я встревожился всерьез. И помчался искать ДОТ № 67. Оказалось, что он не так далеко от № 66 – на противоположном берегу ручья Ятки. Оба должны были накрывать огнем пулеметов шоссе из Приозерска, который тогда назывался Кексгольмом. Расположен ДОТ на границе двух садоводств – «Ника» и «Топограф».
И этот бетонный бункер я нашел легко, он стоял в ста метрах от домов на небольшой горушке. Его прямо с дороги садоводства было видно, ноябрьский лес без листвы сквозил. Когда подошел к этой долговременной огневой точке, в глаза бросилось, что за бункером ухаживают. Деревья на крыше не растут, кустарники вокруг вырублены. А сам ДОТ уникален. Над входом хорошо видна надпись, выдавленная в бетоне, – «За мир и труд». Впервые такую увидел. Противоштурмовая решетка открыта, но сам ДОТ закрыт на добротную толстую дверь, похоже, деревянную, но покрытую металлом, закрученную на болты. Замеры по гамма-фону, бета- и альфа-частицам на бетонном полу у двери показали, что превышений нет.
Мне удалось через председателя СНТ «Топограф» Александра Козеловко найти садовода Аликана Михайлова.
– Он вместе с внуком ДОТ и закрыл, – порадовал меня председатель, – а пулеметный станок они срезали и вынесли.
Час от часу не легче, значит, облучились, подумал я. Хорошо, что внука Михайлова Даниила Новосельцева удалось найти быстро.
Он успокоил меня:
– Никакой светящейся краски на прицелах пулеметного станка не было. Они были бронзовые, одна вертикальная, другая горизонтальная. Я там все промерял дозиметром «Припять». Станок стоял под пулемет Дегтярева. Мы с дедом деревья, что на крыше росли, убрали, вокруг все расчистили, ДОТ изнутри побелили. А потом станок кто-то оттуда стырил, а ведь я столько сил и времени потратил на его восстановление. Поэтому и закрыл ДОТ, чтоб там не устраивали бомжатник.
И тут же меня огорошил:
– Летом этого года я обнаружил два ДОТа рядом с Агалатово, в обоих шкалы со светосоставом стоят, а станки уже срезаны. Начал смотреть по картам, по документам – нет этих ДОТов! И сколько таких можно обнаружить еще? Я с 12 лет по ДОТам хожу, с седьмого класса занимаюсь сталкерством, про то, что в них радиация, знал задолго до того, как об этом шум подняли. А на эти наткнулся чисто случайно.
ДОТ № 93. «Предел измерения»
В начале декабря я поехал на поиски ДОТа № 93. Он в шести километрах от поселка Гарболово, на землях Куйвозовского сельского поселения. Накануне выпала печатная пороша, снег лег на ледок старой военной бетонки. Трудный был путь, ноги то и дело разъезжались, пришлось сушину вырезать. Тут начался грохот автоматных очередей на стрельбище за лесом.
Пришел на место, подошел к бункеру, огляделся и понял, – да я в нем уже был. В том феврале 2017 года вместе со сталкером Антоном Коломициным. И уровни радиации были в нем опаснейшие. Как и в 66-ом. Стоит он в лесу почти впритык к забору дачного участка № 185 СНТ «Перемяки. Северный участок». Садоводство здоровенное. Летом тут народа, конечно, невпроворот. Понятно, что в этом бетонном бункере постоянно лазают мальчишки. Геокешеры свои тайнички ищут. Любители посмотреть чудеса военной фортификации ручки пулеметного станка крутят. Селфи делают. А страйкболисты из него отстреливаются. Увидел, что противоштурмовая решетка открыта нараспашку. Надел бахилы, натянул респиратор, включил налобный фонарь и дозиметр-радиометр.
Едва перешагнул порог, как прибор мой тревожно защелкал. Гамма-фон уже на входе был повышен. В свете фонаря в крохотном помещении ДОТа увидел, что светосостав (СПД) с прицельной планки почти весь осыпался. Лежит на полу, пулеметном станке. Чуть ногами переступил – и в воздух поднимется смертельно опасная пыль с альфа- и бета-частицами. По мощности дозы гамма-излучения в центре бункера было 468 мкР/ час. А нормальный фон – 20. Бета-частиц летело – под 900. А для бета-частиц и альфа- в Нормах Радиационной Безопасности (НРБ 99/10) норм для населения вообще нет! Для профессионалов указаны, а для населения и те, и другие должны быть исключены.
Я знал, что долго в ДОТе находиться опасно. Надо было спешить с замерами. Но ведь и снимки нужны такие, чтобы цифры на дисплее были хорошо видны. У самой шкалы с СПД по гамма «светило» – 8 435 мкР/час. Когда включил режим «Бета», на дисплее выскочила цифра – 30 000. И тут же зазвучало предупреждение: «Предел измерения!». Это же предупреждение пошло о плотности потока альфа-частиц: «Предел измерения! Предел измерения!». Раз так быстро после начала замера идет это сообщение, значит, тут больше. Намного. Потом уже, в городе, узнал – там больше 100 000.
Выбрался из ДОТа, сорвал осточертевший респиратор. На стрельбище все гремели и гремели автоматные очереди. Пошел искать садоводов, чтобы узнать телефон председателя СНТ. В Интернете найти не удалось. День будний, дома стоят пустые, с трудом нашел садовода, расспросил, знает ли он об опасном ДОТе? На снегу рисовал схему, где находится, фотографии на камере показывал.
– Нет у нас такого, – покачал он головой. Дал мне номер телефона, позвонил я председателю СНТ «Перемяки» Евгению Кузькину. Рассказал, что показали замеры в ДОТе, какие там опаснейшие уровни радиации. Летом там точно пацаны из садоводства будут лазать, облучаться. Что надо решетку на входе проволокой замотать. И спросил:
– Вас о такой опасности кто-нибудь из администрации Куйвозовского сельского поселения предупреждал?
– Да никто мне ничего из Куйвози не говорил об этом! – заявил Кузькин. – Один дом у нас в садоводстве прямо на ДОТе стоит, какие-то стоят за асфальтовой дорогой к озеру. Но чтобы в десяти метрах от забора участка? Да еще и радиоактивный? Никогда такого не видел и о таком не слышал! Что же я буду заматывать?
Он стоит у СНТ «Черничный». В него меня ведут сталкеры Михаил Башнев и Кирилл Голубев. Михаил – инженер-программист, Кирилл – автомобильный мастер. А Карельский укрепрайон – это, наверное, любовь. Если хотите – рок.
У Башнева в руках планшет с нанесенными на карту ДОТами. Оба сталкера шагают так быстро, что я поспеваю за ними с трудом. Еще бы, они все эти бетонные бункеры обошли не по одному разу. Зимой – по снегу, проваливаясь по колено. Летом с полной выкладкой, с палаткой, спальниками, ночевали в лесу, за день обходили, замеряли по пять-шесть ДОТов.
Вот она – долговременная огневая точка. Всего в 30 метрах от дороги. По периметру натянута свежая сигнальная лента. На ней висит знак «Радиация». Тут потрудились дезактиваторы. Заходим, освещая путь фонарями. Видно, что дезактиваторы работали много и трудно. Пулеметных станков нет, шкал прицеливания с нанесенным светосоставом – тоже. На полу, стенах следы отбойных молотков. Но вот пыль на металле амбразур явно неубрана. И металл никто не скоблил. Гамма-фон в центре ДОТа в норме. Но как только переключаю дозиметр-радиометр в режим «Альфа» и начинаю замер на металле первой бойницы, что против часовой стрелки, идут показания до 3364 альфа-частиц. Знакомая картина по ДОТам 32, 34, 38 на 47 километре Приозерской железной дороги. Кирилл включает свой мощный фонарик с ультрафиолетовым светом. Они с Михаилом долго искали именно такой в Интернете. Нашли методом долгих проб и ошибок. Голубев светит в угол амбразуры.
– Видите светящиеся точки в углу? Это крохотные частички светосостава постоянного действия. Я считаю, что, когда дезактиваторы стали снимать шкалу, он осыпался и остался на металле амбразур, на бетонном полу вблизи станка. Конечно, это не большие куски СПД, это пыль от него.
Он замеряет пыль своим дозиметром СОЭКС в амбразуре, тот непрерывно трещит. Я веду замер пола. На полу плотность потока альфа-частиц – 3200-3298. Замеряю гамма-фон, проходит положенная минута, и следует голосовое сообщение: «Мощность дозы – 97 микрорентген в час. Внимание!». А ведь в техзадании «Росатома» значилось, что чистить в ДОТах должны до 30. Значит, тут почистили плохо.
Спешим выйти из ДОТа, начинаю расспрашивать Башнева о таинственных «грязных» огневых точках на Ржевском полигоне.
– До этих ДОТов пешком очень трудно дойти, – говорит он. – Поэтому они в очень хорошей сохранности, не разграблены. Но именно поэтому – рекордсмены по уровню радиации. Но на квадроциклах, мотоциклах до них можно доехать за час. Это от КПП. Территория военными там охраняется довольно хорошо, но любители экстрима к ДОТам все же добираются. Потому что грибниками натоптаны целые тропы, по ним мотоциклистам доехать просто. Квадроциклисты легко минуют шлагбаумы, проделывают себе объездные пути. А тянет туда народ потому, что там берег Ладоги, красивые места. Рыбалка. Мы с Кириллом были там на замерах в 2017 году, в прошлом, в этом. В трех ДОТах я видел целые, не тронутые панорамы с экранами, светосостав там в очень хорошем состоянии.
В этот же день мы со сталкерами успели к другому ДОТу, благо, у Кирилла есть машина, старенькая, но на ней все же быстрее добираться, чем на автобусе. И приехали мы к знакомому мне КПП СНТ «Кордон», где я уже был у «грязного» ДОТа № 66 с заверенной на живульку решеткой. 604-ый ДОТ стоит в густом лесу в 300 метрах от садоводства. Так вот куда ездили дезактиваторы «Алаида». И даже оставили после работы «визитку». Повесили две использованные перчатки на ветку. Провожу замеры. Есть альфа- и бета-«грязь». Бункер обтянут сигнальной лентой, как положено, висит на нем и знак «Радиация». Заходим внутрь этого трехамбразурного ДОТа. И тут, к своему удивлению, я увидел, что ржавые пулеметные станки остались на месте. Прицелов с СПД над ними нет. Вокруг станков выдолблен бетонный пол. Кирилл включает ультрафиолетовый фонарь и начинает обследовать их один за другим. Находит две крохотных ярко-зеленых крупинки на одном. Мой дозиметр-радиометр фиксирует от них повышенный поток альфа-частиц. 1800. «Грязная» и станина пулеметного станка. И гильзосборник под ним. При замерах этой металлической коробки дозиметр-радиометр просто заходится от щелчков. Тут и гамма-излучение, и по бета «грязь» и по альфа. Выходим из ДОТа, нас начинает поливать дождь.
– В этой долговременной огневой точке полы почистили. Шкалы сняли. Сняли слой бетона, – подводит итог Михаил Башнев. – Но на некоторых станках мы нашли крупинки светосостава, они-то и дают превышения радиации. Считаю, что такой ДОТ опасен для людей даже после дезактивации.
– Да много ли людей сюда ходит, все-таки метров триста до садоводства? – сомневаюсь я.
– А тут очень грибное место, – уточняет сталкер, – видите, папоротник-орляк кругом, ели, место сухое. Сюда грибники ходят, многие с детьми. И как тут удержаться, чтобы не показать им, что внутри ДОТа? Тем более стоял он на переднем крае укрепрайона, по его амбразурам финские артиллеристы били. Прямой наводкой. Вон следы попаданий снарядов на бетоне. Сюда как магнитом тянет многих – вокруг в траншеях лежит всевозможное железо, даже переносные стрелковые щитки пехотинцев кое-где остались. И всем, конечно же, хочется заглянуть внутрь ДОТа.
Потом я еще три раза приезжал в 604-ый ДОТ один. Пытался понять, почему же дезактиваторы оставили в нем ржавые пулеметные станки, в металле которых прочно сидела радиоактивная «грязь». Брал с них мазки по всем правилам, ватным тампоном, смоченным спиртом. Брал мазки с гильзосборника. С рельс, по которым станки перемещались. И с металлического потолка, с которого ржавчина кусками свисала. Замерял эти тампоны по потокам бета- и альфа-частиц. Понял, что загрязнение это неснимаемое. Побывал в ДОТе № 675 и № 69 – этот стоит на берегу озера Ройка. Он мне врезался в память особо. Пришлось долго идти, глядя на стрелку навигатора сначала по полям, потом по лесу, перелезать через отбойники оживленнейшего шоссе на Приозерск и Сортавала. А за ним попал в болото. Хорошо, в раскатанных болотных сапогах был. В буреломном лесу завалился и понял, что, если вывихну или сломаю ногу, придется худо.
Брал в бункерах мазки. Всюду картина была одна и та же. Дезактивация проведена, на стенах, полах следы перфораторов. Но на металле амбразур, плит, к которым крепились пулеметные станки, есть сильное загрязнение по бета- и альфа-частицам. Тоже – неснимаемое.
Казалось бы, раз радиоактивное загрязнение не снимается, то и пусть себе сидит в старом металле. Но то, что не снимаемо сейчас, лет через пять уже станет легко снимаемым, перейдет в ржавчину. А в ДОТах, процесс коррозии идет быстро. Из памяти не уходило письмо, прочитанное в группе ВК Клуба истории и фортификации (КИФ) 12 февраля 2019 года. Председатель клуба Алексей Шварёв получил ответ из КГИОП (Комитет по госконтролю, использованию и охране памятников истории и культуры) на запрос «Были ли законные основания для проведения работ и демонтажа существенных частей пулеметных станков». В нем шла речь о том, что в 2018 году сотрудники ФГУП «РосРАО» провели дезактивацию в ДОТах №№ 54, 56, 57, 58, 59 Карельского укрепленного района, расположенных в районе пос. Белоостров.
Но почему же в черте Санкт-Петербурга такие станки с радиоактивной «грязью» удаляли, а в Ленинградской области – нет? Или в областных лесах бета- и альфа-частицы становятся не так опасны?
Так сколько же ДОТов Карельского укрепрайона «светят»?
Несмотря на то, что с момента обнаружения этой беды прошло уже два года и девять месяцев, ясности так и нет. В июне 2018 года на запрос нашей редакции о количестве «грязных» ДОТов из Комитета по природным ресурсам Ленинградской области нам ответили, что их 60. А в октябре 2019 года в ответе из того же Комитета стояла цифра 59. Один с радиоактивной «грязью» внутри куда-то испарился. Напомню, что в техзадании, разработанном «Росатомом», таких ДОТов оказалось всего 54. В каком кабинете, на чьем столе улетучились эти пять (или все же шесть?) смертельно опасных бункеров?
Позвонил Егору Луцкину, старшему специалисту по радиационной безопасности ООО «Алаид», он руководит дезактивацией:
– А вы знаете, что остались «грязные» ДОТы, которые не вошли в техзадание?
– Значит, еще возможно продление работ по дезактивации?
– Думаю, что это будет следующим этапом, – ответил Егор.
Дать мне интервью он отказался. Мол, некорректно пишу. И сумма контракта не та, и потолки в ДОТах не бетонные, а металлические. А вот назвать организацию, которая у них качество дезактивации в ДОТах принимала, не смог. Не запомнил точного названия. Характерная деталь.
Стал я разматывать клубочек расследования дальше. В группе того же Клуба истории и фортификации (КИФ) его председатель Алексей Шварёв 28 марта этого года опубликовал сообщение, в котором говорилось, что радиоактивные ДОТы очистят. Но не все. «Дезактивация 54 ДОТов Карельского укрепрайона началась. Но в ходе собственных измерений радиации, сделанных участником КИФа Михаилом Б. в 2017-2018 гг, было выявлено существенное превышение фона в 66 ДОТах, причем исследованы не все. Накануне нового полевого сезона в целях предупреждения интересующихся фортсооружениями туристов и дачников мы решили опубликовать наши данные».
Ниже были опубликованы три схемы. Как только я стал их придирчиво изучать, понял, что проблему «грязных» ДОТов Карельского укрепрайона знаю плохо. Вот где мои глаза были раньше? Перечень этих ДОТов оказался внушительным. И самое большое количество ДОТов, отмеченных знаком «Радиация» на схемах КИФ, относились к Нижним и Верхним Никулясам. Это территория Ржевского полигона. А это – Министерство обороны. Вспомнил слова Юрия Щукина, который долгие годы возглавлял Комиссию радиационного контроля Ленгороблисполкомов (КРК). Он говорил – как только мы обнаруживали на свалках пятна радиоактивной грязи от выброшенных приборов со светосоставом постоянного действия, начинали вести расследование – откуда они туда попали, следы неизменно приводили к зеленым воротам с красной звездой.
Опять пришлось обращаться за помощью к гендиректору проектно-изыскательской организации ООО «ТехноТерра» Владимиру Решетову. Именно она занималась обследованием всех ДОТов, входивших в Карельский укрепрайон в Петербурге и Ленинградской области. И уже тогда всплыла проблема – Министерство обороны сотрудников «ТехноТерры» к ДОТам Карельского укрепрайона на своей территории не пускает. Владимир Решетов в том декабре говорил:
– Есть ДОТы, которые находятся на территории каких-то предприятий. Нас тоже к ним не пускают. Есть ДОТы на территории воинских частей, ну, тогда эта проблема, возвращаясь на круги своя, переходит в ведомство Министерство обороны. Пусть они с ними и разбираются.
Вот когда в обследовании появились «белые пятна». Казалось бы, тут должно было вмешаться правительство Ленобласти и договориться с военными. Тем более, что военные от ДОТов Карельского укрепрайона давно открестились. Но и помочь специалистами войск РХБ защиты обещали – в случае обращения правительства области. Именно результаты этого обследования – с лакунами легли в основу технического задания, которое разрабатывал «Росатом».
Во время встречи я спросил Владимира Решетова:
– Вот эти ДОТы – на Ржевском полигоне, в каком виде останутся? Со светосоставом внутри?
– Вполне вероятно, – ответил он.
– И отвечает за них в этом случае Министерство обороны, – уточнил я.
– Раз это земли Министерства обороны, значит оно за них и отвечает, – подчеркнул Владимир Решетов.
Несколько дней назад он прислал мне СМС-сообщение: «Доты № 66 и № 67 наши специалисты обследовать не смогли, они были закрыты. Было заведомо известно, что они «грязные», но нам их не открыли. ДОТ № 93 нами обследован, составлен акт об участках радиоактивного загрязнения».
Что можно предпринять?
Игорь Окунев, физик, эксперт постоянной комиссии по экологии и природопользованию Законодательного собрания Ленинградской области проводил замеры во многих «грязных» ДОТах Карельского укрепрайона.
Вот его мнение:
– Сейчас в 54 ДОТах гамма загрязнение убрано, остается остаточная альфа- и бета-активность, которую ликвидировать обычными способами зачистки деталей невозможно. Предлагаю закрыть участки с альфа- и бета-активностью битумным лаком. Он предотвратит дальнейшее распространение остаточного загрязнения по помещениям ДОТов. А главное – ограничит прямые контакты с этой активностью. В тех, которые не были дезактивированы, предлагаю поставить надежную физическую защиту – установить решетки до принятия решения по дезактивации. Других вариантов просто нет. А чтобы в дальнейшем избежать такой неразберихи, нужно, чтобы в составлении техзадания участвовала постоянная комиссия по экологии Заксобрания Ленобласти. В Ленобласти скоро будут принимать новый закон по радиационной безопасности населения. Вот и нужно прописать в нем норму, чтобы в приемке таких объектов, кроме заказчика, Федерального бюджетного учреждения здравоохранения «Центр гигиены и эпидемиологии в Ленинградской области», участвовали еще представители каких-нибудь экологических организаций и, конечно, представитель постоянной комиссии по экологии и природопользованию Законодательного собрания Ленинградской области.
На сайте госзакупок уже разместили акт выполненных работ по государственному контракту между «Росатомом» и ООО «Алаид».
Пулеметчик у пулемета в ДОТе Карельского укрепрайона.
И я не сомневаюсь, что все в этих документах в полном ажуре. Но как быть с тем, что два ДОТа – 66 и 93 – в техзадание «Росатома» не вошли, остались опасными для всех, кто переступит их порог и подышит радиоактивной пылью? Как преодолеть сопротивление военных и дезактивировать «грязные» ДОТы Ржевского полигона?
Станут ли обследовать те «грязные» ДОТы, в которых сталкеры обнаружили очаги радиоактивной грязи?
Перед глазами стоят кадры видеоролика, снятого в июле 2017 года. Мотоциклисты спокойно объезжают КПП полигона, залезают в ДОТы. В одном из них на двух шкалах со смертельно опасным светосоставом видны соскобы. Кто-то уже снял СПД. И где-то он обязательно будет использован. И пока длится вот такая вялотекущая дезактивация, этот риск будет только возрастать.
